Согласно мнению апологетов сюрреализма, Сальвадор Дали воскресил античную герменевтику, где сходство означающего и означаемого рождает совершенно иной знак, знак высшей реальности. Тем не менее, в натуралистической живописи знаковость возникнуть сама не может, так же, как и не может появиться некий символ. Бесконечная цепь зрительных ловушек, а также абсурдных сочетаний предметов, так же, как и смешения пространственных планов – все это остается игрой, которая не имеет духовного смысла, то есть, она превращается в некий эрзац изобразительного дизайна. Таким образом, она находится вне художественной образности. И если живопись Дали примитивна, то вот он сам вовсе не так прост. Поэтому в своей речи «Пикассо и Я» Дали говорил о том, что «Испания – это страна самого дурного в мире вкуса. При общем засилье кича она поставляет самые высокие его образцы. Но, в то же время, Испания вполне способна рождать таких гениев, как Гауди и Пикассо»
Считается, что мистическую традицию испанской школы Дали перенял от Ф. Сурбарана и Ф. Гойи, а вот натурализм – от Д. Веласкеса. С ранней юности Дали старался много копировать своих любимых мастеров, при этом, натурализм его собственного искусства порой объясняют именно комплексом «сумасшедшего копииста». К тому же, Дали обладает огромной силой воображения, которое сочетается с трезвым, даже критическим взглядом на действительность, а также демонстративным нежеланием использовать в своих картинах средства иного художественного формообразования. Именно из-за этого и невыносимы для человека, который обладает развитым вкусом, все его произведения, лишенные гармонии цветовых сочетаний и осмысления пластических связей, то есть, всего того, что, на самом деле, и составляет художественные качества изображения.