Самая первая выставка живописцев-сюрреалистов прошла в 1925 году в Париже. Здесь участвовали дадаисты, «метафизики» и орфисты. При этом, некоторые художники искали источники творчества в традициях народного примитива или рисунках детей. Именно этим и объясняются довольно необычные на первый взгляд композиции таких художников, как П. Клее, которые стилизованы под детские каракули. Или же взять, к примеру, А. Масона, М. Эрнста, Х. Миро, которые и создавали «бредовые композиции» — они следовали принципу автоматического письма. Но, если в сюрреалистической литературе именно благодаря условности слова, а также метафоричности языка поэзии сохранялась какая-то таинственность и недосказанность образов, то в живописи теория сюрреализма обернулась скорее фарсом и грубой пародией.
П. Дельво, Р. Магритт, Ив Танги довольно рассудочно, порой спекулятивно, использовали заранее известные клише массового сознания, которые выстраивали свои картины, добиваясь «захватывающего дух» сочетания реального и ирреального. Они помещали обыденные предметы, тщательным образом выписанные, в невозможную ситуацию. Что прмечательно, контраст и неожиданность, а также парадокс всегда имеют коммерческий успех. В итоге, к 1930-ому году сюрреализм исчерпал свои возможности, но на его горизонте появился «новый гений», самый выдающийся шарлатан и фокусник в истории искусства – несравненный Сальвадор Дали (годы жизни 1904—1989).
Взамен утонченного автоматического письма, которую провозгласил А. Бретон, испанский живописец Дали для публики представил натуралистично выполненные картины с полным набором штампов некого «загадочного». Этот сюрреализм был ориентирован, прежде всего, на примитивные вкусы обывателя. Да и сам Дали со свойственным ему цинизмом говорил, что он «сказочно богат потому, что в мире полно идиотов». А вот в нашумевшей книге 1935 года «Завоевание иррационального» Дали определил свой метод не что иное, как «интуитивный способ иррационального познания, который основан на критической и систематической объективации бредовых ассоциаций».